- Вот они, Мрачный, - констатировал очевидное Одинец. – Очень хотели говорить, но только с кем-то важным. А кто тут важнее тебя то?
- Тогда начнём, - перейдя на местный язык, я обратился уже к покинувшим Сальданию леонцам. – От кого вы и что он или они хотят мне передать? Что предложить за сохранение имеющегося у них?
Тот из парочки, который выглядел малость постарше, повнушительнее, а вдобавок отличался грубым шрамом на шее, заговорил. Речь позволяла предположить, что человек это вполне себе образованный по нынешним меркам, что уже кое-что значило. Не простой воин, следовательно, послать его могли лишь те, кто стоит выше. Интересненько.
- Мы отдадим вам Хасана аль-Джалани. И ещё нескольких мавров: торговцев, советников аль-Джалани. Ваше Величество сможет от них многое узнать.
- И взамен…
- Мы вместе с семьями и ценностями выйдем из крепости, а потом, после её падения, вновь зайдём. Сохраним дома, деньги, земли. Больше ничего. И конечно дадим клятву верности нашему законному королю. Это всё, мы лишь хотим вернуться к нормальной жизни, не чувствовать себя между молотом и наковальней.
- Звучит неплохо. Только кто же вам даст покинуть Сальданию, да ещё с такими ценными пленниками? Гарсия Гомес понимает их значимость, равно как и то, что сам он нужен мне лишь мёртвым… Или живым, дабы прилюдно казнить предателя.
Тень смущения на лице? Нет, ошибаюсь, всего лишь пытается собраться с мыслями. Но пока один собирался, заговорил второй, доселе молчавший:
- Граф Гомес ничего не сможет сделать. Совсем ничего! Он не станет начинать второе сражение с немалой частью своих же воинов. И с сеньором Диего Гартезом, который не хочет умирать за интересы халифа Кордовы.
- Ждите. Я думаю.
Подумать и впрямь стоило. Гартез – это не просто фамилия, а вполне себе конкретная персона, о которой кое-что было известно. Древний род, неплохое состояние, определённая репутация опять таки. Сам же сеньор Диего Гартез проходил у нас как чуть ли не самый доверенный советник и приближённый графа Сальдании. Занял это положение пару-тройку лет тому назад, подвинув иных, оказавшихся не столь полезными и умеющими ужом извернуться, но получить выгоду из самых вроде бы паршивых ситуаций. Эта самая изворотливость в сочетании с умением падать на все четыре лапы внушала определённые мысли. В частности, о серьёзности и естественности заявленных намерений соскочить с уходящего на дно драккара. Подобные типажи любят и умеют совершать подобные фокусы.
Здесь же и готовность сдать нам многое и многих как раз по причине полной повязанности Гартеза делами Гарсии Гомеса. Как ближайший советник и сподвижник повелителя Сальдании, он просто не мог не быть причастен к выслуживанию перед маврами. С другой стороны, как раз эта черта позволит выпотрошить его до самых зловонных глубин, причём он даже сопротивляться не станет, охотно сдавая и продавая своих прежних хозяев. А жизнь и часть принадлежащего ему сейчас… оставить можно. Фигура то он не шибко публичная, его помилование урона нам практически не принесёт. Следовательно, нужно соглашаться. Только сперва попробовать выжать ещё более выгодные для нас условия.
- Мавры – это хорошо. Зато открытые ворота только добавят привлекательности той договоренности, которую столь сильно желают получить Диего Гартез и поддерживающие его кабальерос.
- Он был бы рад пойти навстречу, но тогда число поддерживающих его уменьшится. Некоторые согласны уйти из города, отстраниться, но не прямо предавать графа, которому давали клятву верности, - притворно тяжко вздохнул первый, который со шрамом. - К тому же часть наших семей останется рядом с полностью преданными графу воинами. Если мы попробуем открыть ворота, они погибнут. На такое никто не пойдёт. Таковы договорённости уже с Гомесом. Простите, Ваше Величество.
Врёт посланец желающих соскочить с несущегося в пропасть поезда или нет – дело десятое. Доводы приведены очень уж убедительные, против таких в принципе не попрёшь.
- Договорились. У вас есть моё слово. Когда и как всё должно произойти?
- Завтра, до полудня, - без промедления ответил шрамированный, тем самым показывая, что не импровизирует, а излагает заранее вбитое в его голову вышестоящими. – Сперва из тех, вторых ворот, которые остались целы, выйдут пленённые мавры, среди которых обязательно будет Хасан аль-Джалани. Это покажет вам, что мы соблюдаем уговор. При этом ваших доблестных воинов не должно быть поблизости. Граф Гомес боится, что иначе они сумеют воспользоваться приоткрытыми воротами.
- Осторожный.
- Это так. После того, как вы убедитесь, что это действительно мавры, настоящий аль-Джалани и другие важные лица, только тогда город покинем и мы, оставив внутри тех, кто предпочитает остаться рядом с графом и ждать прибытия войск халифа.
Понятная процедура, чего уж там. Сперва выдают ценных пленников, тем самым подтверждая вои намерения. И лишь затем выходят сами, уже доказавшие своё желание именно переметнуться, а не устроить очередную попытку прорыва. Всё прямо продуманно, просчитано… и оттого взывает некоторые сомнения в истинности. С другой стороны, если подключить здравый смысл, то он шепчет, что поводов для беспокойства быть не должно. Ай, так или иначе, я ж всё равно соглашусь, слишком много плюсов и при этом отсутствуют минусы.
- Годится. Вы оба, как я полагаю, должны вернуться в Сальданию?
- Нет, Ваше Величество, всего лишь подать сигнал – зажечь большой костёр в уговоренном месте. Это даст знать сеньору Гартезу, что с его условиями согласились.
Костёр так костёр. Согласившись на предложенный посланниками Диего Гартеза вариант, мне оставалось лишь приказать хирдманам охраны увести обоих сальданцев. Пусть подают условленный сигнал – под присмотром, само собой разумеется, ну а потом сидят себе аки мышь под метлой до тех пор, пока вся эта затея не придёт к своему логическому завершению. Успешному для нас, искренне на то надеюсь. Получить живым и невредимым доверенное лицо халифа аль-Мансура, чтобы в спокойной обстановке выжать из него всё возможное и даже чуточку невозможного – это ж просто праздник души какой то, право слово. У нас умеют развязывать языки, причём делать это так, что к концу процесса говорящий не выглядит как кусок хорошо отбитого и растерзанного мяса, к тому же находящийся на грани смерти.
Оставалось уведомить Бермудо. а также обсудить новости с Магнусом и сестричками, причём второе раньше первого. Приоритеты, знаете ли.
***
Утро вечера мудренее? Может и так, хотя как по мне дурацкая поговорка. Немалому проценту людей в ночное время суток думается куда лучше, нежели под светом солнца. Тишина, спокойствие, отсутствие суеты вокруг, что свойственно как раз вышеупомянутому утру. Дело вкуса, чего уж тут.
Для нас утро следующего дня обернулось очередными хлопотами. В их число не входило продолжение обстрела, временно прерванного по вполне понятной причине. Ненадолго, лишь до момента, когда мы получим ценных пленников, а Гарсия Гомес лишится некоторой части своего войска из числа нежелающих помирать за интересы мавританского отродья.
Понравился ли неожиданный подарок что Бермудо, что моим ближникам? Более чем. Предусматривали ли они возможность какой-либо хитрости со стороны сальданцев? Скорее нет, чем да, да и то минимально беспокоились лишь склонные к особенной хитрости и коварству жрицы-сестрички, да Магнус. Побратим вообще предпочитал искать второе, а то и третье дно в любой ситуации. Он и раньше излишней доверчивостью не отличался, а после многолетнего общение с «новым Хальфданом» и вовсе заразился здоровой паранойей. Той самой, которая залог здоровья параноика. Отсюда и меры предосторожности, среди которых и отсутствие поблизости от вторых ворот Сальдании кого-либо из значимых персон союзного войска, и наличие как стрелков, так и лёгкой конницы в полной боевой готовности.
К тому моменту, когда началось столь ожидаемое нами событие, кое-кто – не будем показывать пальцем, но он носил корону и не являлся мной – уже начал беспокоиться и донимать что Самарро с Лоркадом, что кабальерос свиты, что некоторых из нас вопросами, разными по форме, но схожими по существу. Немного раздражало, но Магнус, умеющий сохранять спокойствие там, где другие уже давно озверели бы, раз за разом отвечал, одним видом своим символизируя полнейшую уверенность и несокрушимую бесстрастность. А Софья с Еленой – эти по большей части молчали, понимая, что сейчас не время для их шуточек и издевательств над окружающими.